Два года назад в номере, посвященном Дню Победы, наша газета, в рамках знакомства с читателями, поместила материал о кармиэльце Леониде Радуцком, о его непростом жизненном пути. Там же был напечатан отрывок из его воспоминаний, которые он стал писать после ухода любимой жены, с ней они шли по жизни 63 года. 28 июня Леониду исполнилось 95 лет. Газета присоединяется к поздравлениям ветерана войны от ветеранских организаций города и представляет читателям еще один отрывок из его воспоминаний.
СМЕХ И СЛЕЗЫ СКВОЗЬ ГОДЫ
Ночью я подумал, что если человек смеется, когда он один и его никто не видит, а смех этот вызван просто воспоминанием, то это очень искренний и оправданный смех. Такое со мной случилось вчера.
Начать придется издалека… Женя переслал мне маленький ролик, где такой же, как он, дальнобойщик, на ходу за рулем, поет «антикремлевскую» сатирическую песенку о современной России на мотив песни «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЖИЗНЬ». Мне почему-то всегда казалось, что стихи к той песне написал Роберт Рождественский, и тут, от нечего делать, решил это проверить. Оказалось, я ошибался. Стихи написал Константин Ваншенкин, которого я знал очень слабо. Теперь, я двумя руками «ЗА» высказывание, кажется, Расула Гамзатова, что только за эти стихи Ваншенкину при жизни следовало бы поставить все мыслимые и немыслимые памятники. Музыку, кстати, написал Эдуард Колмановский — тоже нашего поля ягода. Почитав о Ваншенкине, я стал читать о его жене – замечательной поэтессе Инне Гофф, которую тоже, к своему стыду, не знал. Даже того, что она – автор стихов песен «Руское поле» и «Август», которые давно знаю и очень люблю, как и многие другие ее вещи – стихи и прозу. Просто, потому что, как слабо разбирающийся в литературе человек, я не мог связать эти вещи с ее именем, это не могло прийти мне в голову. Очень жаль! А дальше – как в игре «Горячо-холодно».
Теплее: я хочу приблизить будущего читателя к мысли, заложенной в начало этого воспоминания, тем более, что все это связано, конечно же, с Беллой. Так вот, в детстве, в родственном кругу до девичества, Беллу называли Беба. Ее соседка по двору, тетя Соня, знавшая ее с детства, так и назвала ее, когда рассказывала о ней моей маме, стоя в очереди за хлебом. Это имя прислали мне в письме. Оно мне не понравилось. Я себе представил, что это какая-то мамина-папина доченька-размазня, забалованная родителями, хотя она характеризовалась положительно. А имя не понравилось. Но поскольку я очень хотел познакомиться, то в Киев отправилось мое первое письмо, ставшее краеугольным камнем нашей семейной истории. Оно начиналось словами: «Здравствуйте, Беба!» Это было 30 мая 1951 года. Когда, точно как и ожидал, через 6 дней, я получил очень короткий ответ на свое письмо, где без тени кокетства, четко и грамотно излагалась мысль, я понял, что нашел ЕЁ. А подпись Белла Вейцель понравилась, хотя это было уже далеко не главное… С первых дней семейной жизни я звал жену Белок. К этому все привыкли, даже тесть в письмах к нам на Курилы, называл ее так же.
…Где-то в середине 70-х годов, в каком-то толстом журнале я читал рассказ, где автор описал сценку выхода на вечерний выгул собак нескольких жильцов их многоквартирного дома. Среди собак была «длинная, как трамвай такса БЕБА». Это выражение меня очень рассмешило, и я тут же показал его Белле. Мы хохотали с ней до колик в животе, долго не могли успокоиться. Много раз, вспоминая это, при удобном случае, мы всегда смеялись до слез. И вот вчера, читая замечательный рассказ Инны Гофф «Советы близких», я вновь встретился с «длинной, как трамвай, таксой Бебой». Да-да, это тот же рассказ. Был уже вечер, за окнами темно. В доме я один. Вспомнив тот, наш общий с Беллой хохот, я стал смеяться, правда, почти беззвучно, но до слез и долго не мог остановиться. Смеющаяся Белла смотрела на меня с портрета. Мы опять смеялись вместе. А потом я прочитал в интернете, что смех – это индикатор близости отношений. Ну, конечно, она же моя жена. Куда уж ближе!
