О спектакле Михаила Кайта по пьесе Теннесси Уильямса «Стеклянный зверинец»)
«Стеклянный зверинец» (1944) Т. Уильямса, едва появившись, немедленно обрушился славой на американского драматурга. Пьеса быстро завоевала сцены мира и не сходит с них доселе. Была перенесена на кино- и телеэкраны не менее десятка раз.
И вот, под названием «Дом без света», пришла на импровизированные подмостки аудиториума муниципалитета Кармиэля.
Случилось это благодаря усилиям руководителя департамента демографического развития Михаила Гинкера и директора Культурного центра Владимира Штукмейстера, пригласивших к нам творческий коллектив Независимого мультикультурного театрального проекта под началом его художественного руководителя и режиссера Михаила Кайта.
Перед спектаклем мэр города Моше Конинский отметил, что Кармиэль по праву может называться культурной столицей Галилеи, благодаря талантам его жителей и тем мероприятиям, которые все чаще стали проходить в нашем городе. Еще одним подтверждением этому, по словам мэра, служит премьера спектакля «Дом без света». «Я рад приветствовать замечательный театральный проект на нашей сцене.
Пожалуй, впервые за последнее время в Кармиэле будет демонстрироваться театральное искусство такого уровня. Убежден, что подобные события вносят огромный вклад в развитие культуры города и прививают эстетический вкус молодому поколению», – сказал Моше Конинский.
«Дом без света» – премьерный спектакль, еще не совсем «обкатанный» на зрителе, но уже восторженно принятый в Тель-Авиве и Иерусалиме.
Михаил Кайт начинал свою творческую деятельность как актер театра и кино. Но с 2007 года в нем возобладала давно созревавшая и укреплявшаяся тяга к самостоятельной постановочной деятельности. Его спектакли не раз становились участниками и дипломантами престижных международных театральных фестивалей в России, Чехии, Сербии, Армении, Македонии и других странах.
В пьесе Уильямса, обращенной из 40-х к «депрессивным» 30-м Америки ХХ в., впервые определился главный прием психологически, эмоционально взрывной его драматургии. С погружением в тайные глубины психики персонажей.
«Стеклянный зверинец», по замыслу ее автора, – «пьеса-воспоминание».
Воспоминания Тома Вингфилда.
Эту роль в «Доме без света» исполнил молодой актер Владислав Пейсахович, интонационно удерживаясь на границе прошлого и настоящего, но и не без неизбежных для сюжета эмоциональных взрывов.
Том – связующее звено в цепочке времен. Он озвучивает события из жизни семьи в ту пору, когда ее покинул склонный к странствиям отец. Кроме юноши, в доме оставались его мать Аманда и сестра Лора, которых Том и содержал на скудный заработок в обувном магазине, ненавидя свою работу.
Пьеса Уильямса автобиографична. Она – семейные воспоминания драматурга, передавшего свое настоящее имя, Том, герою пьесы.
Члены семьи Вингфилдов обитают каждый в своем фантазийном мире мечтаний и воспоминаний, покинуть его не могут из-за фатальной обреченности на иллюзорное существование. Каждый из них остается навеки одиноким, непонятым пленником «стеклянного зверинца» своих иллюзий в таком же закрытом от реальности доме.
Стеклянный зверинец – метафора наших иллюзий самоспасения, найденная Уильямсом, но и собрание стеклянных фигурок животных, накопленных Лорой, подавленной своей инвалидностью и целым букетом комплексов. Она страшится переступить границы своей «игры», обрести спутника жизни.
Роль Лоры в спектакле, сложную, выразительную по своей пластике, по ощущению какой-то и вправду стеклянной хрупкости во всей ее фигуре, убедительно воплотила Елена Кохоновер, не однажды вызывавшая признательные аплодисменты зрителей и вполне понятные слезы сочувствия к ее героине.
Свой «стеклянный зверинец», в который она прячется, есть и у матери Лоры. Это воспоминания о молодости, в которой Аманду якобы окружало бесчисленное множество ухажеров-визитеров и где она выглядела светской дамой. Вечно наставляя, а на самом деле, обременяя своей неуемной энергией детей, она особо раздражает непокорного сына. Женщина эта живет болезненно изнурительной к детям любовью, втайне надеясь, что они, особенно Лора, будут все же счастливее ее самой.
Аманда – энергетический центр «Дома без света». В этом смысле, роль чрезвычайно значима и трудна. Тем более, если ее нужно держать на высоком градусе темперамента, полтора часа не сходя со сцены. Тем более, если эта сцена, как в нашем случае, не совсем приспособлена для психологически предельно напряженной вещи.
Опытная, серьезной творческой школы актриса Мария Мушкатина, исполнительница роли Аманды, успешно справилась с нелегкой во всех отношениях, в том числе и физически, задачей. Она обнаружила недюжинный дар моментального перевоплощения, азартный и яркий.
Дети Аманды, хоть и погруженные в свои иллюзии, любят и, по-своему, жалеют мать, проникнуты и сильнейшей привязанностью друг к другу. Все их существование тем катастрофичнее, чем прочнее сплачивает их в хрупком домашнем мирке взаимная любовь.
Самым решительным кажется Том, нырнувший от занудства службы и тягот быта в поэтические опыты, книги, кино. Ну, и в алкоголь. Он-то и покидает дом, но делает это, подобно пьянице-отцу, в поисках фантастических приключений по следам знакомых ему киношных забав.
В пьесе Уильямса есть и еще один персонаж, так называемый «визитер», которого ждут (во всяком случае, мать) как будущего жениха Лоры. Эта иллюзия чем-то напоминает ожидание мифического Годо в гениальном трагикомическом абсурде Сэмюэля Беккета.
«Визитер» – Джим О`Коннор. Единственный приятель Тома, в которого в школьные годы была тайно влюблена Лора. И вот требовательный звонок. «Визитер» – за дверью!
Тут в спектакле происходит резкий крен в сторону от фабулы пьесы. «Визитера», в физическом обличии, зритель не увидит. Но услышит о встрече с ним рассказ Лоры. А это дорогого стоит!
Монолог одинокой героини – беззащитно обнажающая душу исповедь, за гранью которой существование бессмысленно. Стеклянный зверинец рушится, как в пьесе, так и в спектакле, где Том уносит его останки с собой.
Зритель слышит из уст Лоры: наедине с Джимом девушка призналась, что они давно знакомы. Джим вспомнил! Он предупредителен и нежен. В сердце Лоры появляется робкая надежда. Они танцуют. Джим целует девушку… Но, сообразив, что зашел слишком далеко, сообщает: у него есть невеста. Визитер оставляет дом уже без малейшей надежды на свет.
Нельзя не отдать должное актрисе Елене Кохоновер! В течение всей сцены удерживать неослабевающее внимание зрителей на высшей ступени сопереживания! А завершать – не менее впечатляющей пантомимой! Стройная, почти прозрачная фигурка, в белом, как в саване, подымается на стул-эшафот, протягивает вверх худенькую левую руку, а правой рукой, зажатой в кисти стеклянной игрушкой, как будто режет вены левой.
Пантомима жертвоприношения, без преувеличения, потрясает зрителя (в данном случае, кармиэльского) своей скупой выразительностью!
Но не слишком ли жестко подводит итог эта интерпретация пьесы, заставляя героев так расплачиваться за слишком глубокое погружение в беспочвенные иллюзии, за отказ встретить реальность лицом к лицу? Трудно сказать…
В конце концов, и у самого Уильямса воспоминания завершаются репликой: «Задуй свои свечи, Лора, – и прощай».
Прощай – в реальности, но не в памяти. Так и в нас, зрителях, не иссякнет память о встрече с настоящим искусством!
Виктор Филимонов
